Церковная песня [Гимн Хаоса] - Роберт Сальваторе

Но Каддерли упрямо отогнал все свои необоснованные страхи и сосредоточился на предстоящем пути. Он удерживал круг света посреди прохода, более не желая смотреть на альковы и испытывать свою храбрость.

Но глаза сами собой смотрели по сторонам в непроглядную тьму. Ему чудилось, что черепа поворачиваются и следят за ним.

От некоторых страхов не так-то просто избавиться.

Шорох позади заставил Каддерли повернуться с болас наготове. Он ударил до того, как разглядел источник шума – маленькую крысу, ползущую по качающемуся черепу.

Грызун отпрыгнул в сторону, в паутину и тьму, когда болас ударил в лобовую часть черепа. Череп отвалился, ударился о заднюю стенку алькова, задел о сидение своего бывшего хозяина и, наконец, застыл у его ног.

Каддерли нервно усмехнулся своей трусости. Звук быстро заглох в пыльном коридоре и Каддерли расслабился… пока скелет не нагнулся, и не поднял упавший череп.

Каддерли отшатнулся к противоположной стене и тут же почувствовал, как костлявые пальцы схватили его за локоть. Он вырвался, ударил ближайшего скелета болас и побежал, даже не посмотрев, нанес ли он скелету какой-нибудь вред. Но когда луч фонаря запрыгал по стенам, Каддерли увидел, что скелеты, которых он уже прошел, поднялись и толпились в коридоре и медленно двигались к нему. На их лицах застыли безгубые усмешки, а руки были вытянуты вперед, как будто они хотели утащить Каддерли в свою унылую страну.

Ему остался только один путь для отступления, и он побежал так быстро, как только мог, стараясь не смотреть по сторонам и не слушать скрип костей из каждого пробегаемого им алькова. Ему оставалось только надеяться, что поблизости нет огромных пауков, когда он пробегал сквозь их паутину, которая попадала в рот, и Каддерли с отвращением выплевывал ее. Несколько раз он спотыкался и падал, всегда поднимаясь на колени и слепо следуя вперед, не зная куда бежать, зная лишь чего следует избегать.

Еще проходы. Еще склепы. Скрип костей слышался позади него и снова, удивительно четко Каддерли услышал шлепки капель – стук сердца катакомб. Он продрался сквозь еще одну залепленную паутиной арку, затем еще одну и очутился у схождения трех коридоров. Он повернул налево, но увидел дальше в коридоре уже поднявшихся скелетов, преграждающих путь.

Тогда он побежал направо, слишком испуганный, чтобы запоминать пройденные коридоры или хотя бы понять, что его кто-то ведет.

Он подбежал к еще одной низкой арке, заметив, что на ней не было паутины. Но у Каддерли не было времени, чтобы задуматься над тем, что сие могло означать. Он был в более высоком и широком проходе, скорее даже зале, и альковы здесь были заполнены не сидящими скелетами, а стоящими саркофагами, изумительно сделанными и украшенными золотом и драгоценными камнями.

У Каддерли не было времени ими любоваться, так как он заметил свет в конце прохода – не столь желанный дневной, но все-таки свет, пробивающийся через трещины древней двери.

Скрип костей усилился, идя теперь со всех сторон. Жутковатый красный туман окутал ноги Каддерли, неотступно следуя за ним, добавляя всему происходящему кошмарный оттенок нереальности. В его голове столкнулись реальность и кошмарные видения, но здравый смысл все еще сражался со страхом.

Каддерли понимал, что все ответы лежат за этой светящейся дверью.

Молодой ученый двинулся вперед, еле волоча ноги, как будто туман стал вязким и мешал ему идти. Он выставил вперед плечо, намереваясь высадить дверь, пробиться к свету.

Но дверь распахнулась за мгновение до того, как он до нее дотронулся и Каддерли ввалился внутрь, упав на колени на чистый пол. Дверь захлопнулась сама по себе, оставив жуткий скрип и красный туман снаружи. Каддерли довольно долго сидел неподвижно, совершенно запутавшись и стараясь хотя бы успокоить бешено бьющееся сердце.

Затем Каддерли, весь дрожа, поднялся осмотреть комнату, даже не поняв, что дверь за ним захлопнулась. Его поразила чистота этого места, явно контрастирующая с остальным подземельем. Он понял, что это бывший зал для занятий; планировка комнаты была такой же, да и мебель была похожа на ту, что сейчас стояла в залах для занятий наверху. Несколько маленьких шкафчиков, письменные столы и стоящие отдельно двусторонние книжные шкафы, расставленные с одинаковыми интервалами по всей комнате, да еще жаровня на треножнике у правой стены. Факелы горели в двух кольцах на стенах, остальную часть стен занимали книжные полки, сейчас уже пустые, если не считать нескольких случайных клочков пергамента, пожелтевших от возраста, да нескольких скульптурок, возможно использовавшихся для поддерживания книг. Взгляд Каддерли остановился на жаровне: такой предмет был здесь вовсе не к месту, но затем все его внимание переключилось на предмет, стоящий посреди комнаты.

Там стоял длинный, узкий стол, с которого свешивалось пурпурно – красное покрывало. На столе была подставка, на которой стояла прозрачная бутылка, запечатанная большой пробкой и заполненная какой-то светящейся жидкостью. Перед бутылкой стоял кубок, скорее всего платиновый, покрытый запутанным рисунком и странными рунами.

Каддерли почти не удивился, и не испугался голубоватого тумана, который покрывал весь пол и клубился у его ног. Все что с ним происходило последние часы, имело какой-то привкус нереальности. Естественно, Каддерли понимал, что не спит, но тупая боль в виске заставляла задуматься о том, насколько сильно он ударился головой. Впрочем, Каддерли был скорее заинтригован, чем испуган, так что он с трудом заставил себя подняться на ноги и осторожно направился к столу в центре.

Покрывало было украшено вышитыми трезубцами, увенчанными тремя бутылочками, странно похожими на бутылку на подставке. Каддерли полагал, что ему были знакомы почти все священные символы центральных Королевств, но этот он узнать не мог. Жал, что он не подготовил парочку заклинаний, которые могли бы раскрыть суть этого алтаря, если это вообще был алтарь. Каддерли улыбнулся своей глупости. Он редко готовил хоть какие-нибудь заклинания, даже когда принимался за дело всерьез, и его успехи в жреческой магии были более чем скромными. Каддерли был скорее ученым, чем священником, и рассматривал свои клятвы Дениеру как мировоззренческую позицию, а не залог верности.

Подойдя к столу, он заметил, что кубок был наполнен прозрачной жидкостью – скорее всего водой, но Каддерли не осмелился погрузить в нее пальцы. Заинтригованный светящейся бутылкой, Каддерли вовсе не собирался обращать внимание не кубок. Но отраженная в исписанном рунами кубке бутылка неожиданно привлекла его внимание, и явно не собиралось отпускать.